Долго не могла понять, почему так странно воспринимаются новые книги, неважно чьи - русские, зарубежные. Потом до меня дошло. Просто писатели перестали любить людей. Ладно, если просто перестали любить - некоторые открыто людей ненавидят. Если у того же Рабле все уродства объясняются с помощью пресловутой народной культуры, то чем объяснить упоённые описания человеческих уродств (моральных и телесных) сейчас? Я поняла, почему не смогла читать дальше "Удушье" - мой мозг не вынес столько ненависти к людям. Несчастный "Духлесс" возбуждает желание выпустить автоматную очередь без разбора целей. Меня могут спросить - а за что, собственно, их (людей) любить? - А за что вы, товарищ ненавистник, любите себя? Ведь вы же любите себя? А чем вы отличаетесь от остальных людей? Чтобы быть последовательным до конца, нужно сначала возненавидеть себя, а потом уже всех остальных. А у нас как-то наоборот получается. И пока наша массовая литература не полюбит человека обратно, ничего хорошего с нами не будет
Не могу с ними спокойно разговаривать - у меня случается истерика в хорошем смысле этого слова. И "размыкаются границы между мирами", т.е. "происходит перемаркировка пространства". Сухарики со вкусом утконоса превращаются в круглосуточную Белку, а Лютый Грендель из страшного злодея-великана - в милого обитателя болот, которому не дают уснуть сволочи-соседи из Хеорот. Кошка разбирается по частям, ракладывая на выбор косточки-невидимки, а наглец Архаичный Сигматический Аорист узурпирует власть так, что его брат упевает предъявить своё исключительное право только на два лица.
Когда я прихожу вечером домой и вижу в подъезде курящих товарищей, издающих телефонами сверхпафосные звуки, хочется только воскликнуть строчкой из песни: "Я вечный воитель с бензопилой - санитары держите меня!"Белкино предложение пришлось как нельзя кстати. Давно пора сменить обстановку. Хотя бы на сутки. Тем более в хорошей трезвой компании с винно-рыцарским полухоровым репертуаром.
Почему-то раньше старалась избегать больших компаний - максимум 3-4 человека. Всё, что больше, уже давило на мозг, пугало и делало мои мысли беспринципно-циничными. Цинизм рождался внутри и тихо, но жестоко издевался надо всем, что говорилось, что шутилось и что пелось. Наверное, это просто были не мои компании. Потому что уже полгода не замечала такого состояния. Даже радует, что нас будет не трое или четверо, а вдвое больше. И говорим мы с ними на одном языке. И поём одни песни. И по воле министерства образования читаем одни книги. А Гаргантюа - он как клей момент
Сбылась мечта идиота. Идиот теперь не знает, что с этой мечтой делать. Будет мозолить пальцы и пытаться извлекать звуки. Правда, я немного боюсь этого баклажанного животного. Тем более, что оно требует активной правой руки. А моя правая практически недееспособна для боя. Буду её бить. Нещадно о пятую струну
Пока ходишь по улицам, едешь в автобусе, сидишь на парах или в очереди в этой несчастной стдуполиклинике столько мыслей в голову приходит. Что-то даже записываю, думаю - приеду домой и качественно зафиксирую. А потом забываю, на каком листике записала, о чём думала... уже второй день ищу две нацарапанных на чём-то строчки. Помню, что в них было что-то важное. А что? не помню. как будто кусок оторвали
Залезла в ободранную летнюю сумку. Нашла какую-то непонятную закрутку. А ведь думала, что до поступления на филфак была нормальным человеком...
Сегодня в новостях показывали, как китайцы в Суйфеньхэ учат русский язык. Вдруг на экране показалась девушка-преподаватель. Секунды две я соображала, где могла её видеть, и, наконец, поняла, что именно она меня сподвигла на поступление на филфак. На олимпиаде в 10 классе она так рассказывала нам о своей учёбе, что я за час поменяла свой выбор с журналистики на филологию. И до сих пор не жалею. Она просто какими-то образом повернула моё сознание именно в ту сторону, в которой оно чувствовало себя как дома.
Я её искала несколько раз через разные сайты, но, не зная имени, сложно было найти. Из новостей запомнила, как её зовут и написала всё-таки ей благодарственное послание. Мне от этого стало спокойнее, надеюсь, что ей тоже будет приятно.
Такого ещё не было. В среду я удивилась, что у меня как-то очень быстро сел аккумулятор на плейере. Сегодня включила его в компьютер и увидела странный диктофонный файл. Оказывается, когда эта зараза лежала в сумке, она случайно включилась и записала почти полтора часа живой жизни ПГУ. Качество звука, конечно, оставляет желать лучшего (всё-таки писалось в изоляции), однако, где-то на 20-й минуте, обнаружился рассказ Мишутки о пистолете Макарова, которые он носили с собой на лекции, когда преподавал в Кабульском университете. Путём несложных расчётов выяснилось, что записался почти весь семинар по старославу... Теперь вот думаю, что надо достать программу, чтобы убрать лишние шумы, и пользоваться этим при подготовк к экзамену, потому что как раз на той паре Мишутка не только отжигал с Эль Ка-Йот, но и говорил о каких-то невообразимо-неперевариваемых вещах...
Искренне пожалела несчастного исследователя Бокаччо, когда в комментариях к "Декамерону" прочла: "Доктор плетёт абсолютнейшую чепуху". Чувствуется душевный надрыв и скрытая мысль: "Когда же кончится этот бред?"
Сразу говорю - фото не моё. Нагло спёрто с какого-то сайта. Но это гарнизон. Просто там такая зелёная приморская зима, что серая уральская весна быть может тоже захочет позеленеть
Прогноз
читать дальше К старому складу подъехала огромная белая фура. Она остановилась под фонарём, но тридцативаттная лампочка не позволяла разглядеть надпись на контейнере. Из кабины вышел молодой человек. Он подошёл к воротам склада и нажал на кнопку домофона. Из динамика раздался хриплый голос:- Кто?
- "Трансхолод". Открывайте.В воротах что-то негромко щелкнуло, и створы распахнулись сами собой. Фура въехала внутрь и ворота снова с бесшумно закрылись.
За забором оказалась небольшая площадка, освещённая гораздо сильнее, чем подъезд к складу, и одноэтажное строение с толстыми стенами из красного кирпича и зарешёченными маленькими окнами. Оттуда кто-то вышел и подбежал к машине. Этот кто-то оказался высоким сухопарым стариком с твёрдым лицом, поросшим недельной щетиной. Он был одет в синюю техническую военную форму ещё советского образца; на голове у него была тёмно-серая вязаная шапка.- Привёз? – спросил он у молодого человека.
- Да, - ответил тот. – У нас сегодня широкий ассортимент: -30 с северным ветром, -25 с юго-восточным, -12 с западным и снегом. А ещё для вашего края новое предложение: -50. Правда, без ветра, зато… Старик прервал его и нетерпеливо заговорил:- Да знаю я, знаю про ваши 50, ветры и снегопады. Насчёт этого не беспокойтесь – всё возьмём. Но вы же понимаете, ЧТО мне от вас нужно?
Представитель "Трансхолода" с хитрым воодушевлением улыбнулся:- Понимаю… Ну, что ж, раз вам -50 не интересно, пойдёмте. Я покажу вам то, что вы хотите.
Он открыл контейнер и залез внутрь вместе с кладовщиком. В этой железной комнате было на удивление тепло, но тепло это пугало, оно казалось обжигающим, душащим, обречённым. Поставщик провёл старика в самый дальний угол и маленьким ключом открыл висящий там шкафчик. За матовыми стеклянными дверями стояли три баночки, похожие на тару для детского питания. Однако содержимое было соотносимо скорее не с яблочным пюре, а с гранулированным кофе. Только цвет у этого "кофе" был странный: в одной баночке белый, в другой – тёмно-серый, а в третьей вообще остро-оранжевый.- Ну и что есть что в этом наборе? – поинтересовался старик.
- Это – гордость нашей лаборатории! Белое – мороз. Лютый мороз. Помните сказку про Снежную Королеву? Так вот, здесь нечто похожее: полная апатия, перерастающая в безжалостность и абсолютную чёрствость. Тот флакон, что цвета мокрого гравия – это, знаете ли, снег с дождём. Топкая разжиженная меланхолия. Настолько топкая, что даже самая мелкая лужа в трещине асфальта разрастётся до размеров немаленького болота. Эта "светлая тоска" трансформируется в исступлённое отчаяние. Довольно страшная картина… И, наконец, наше "рыжее солнце". Вам не душно? Нет? Значит, вам повезло. Эта субстанция тошнотворного цвета производит соответствующий эффект. Круговорот страстей, вихрь развлечений, эйфория от лёгкой добычи… Это верхнее до ввинчивается ещё выше – до упора. А там… Как ни странно, там парник, кислородное голодание. Оно толкнёт вас сразу в самый низ, уложит на лопатки и оставит навечно любоваться уже недостижимым небом…- Больно красиво говоришь… Масштаб у этих склянок какой?
- Один флакон, если поражать очагово – примерно два квартала. Но мой вам совет, лучше распыляйте на больших, некрепко связанных друг с другом территориях. Заразятся пятеро – остальные сто пятьдесят напугаются до смерти, а страх – лучшее лекарство от жизни.- А примеры положительные у вас есть?
Молодой человек ухмыльнулся:- Вы думаете, что такая замечательная статистика самоубийств на пустом месте появляется? Все мегаполисы мира – наши постоянные клиенты. Москва, Токио, Нью-Йорк – сколько угодно примеров. Сейчас вот расширяемся – в глубинку едем. Вот и до вас добрались.
- А противоядие имеется?- Противоядия нет. Есть иммунитет. И это опасно для нас, потому что мы выдумываем новые вирусы, а наши конкуренты просто пропагандируют свой извечный иммунный препарат. Он у них постоянен – один от всех болезней. И от сотворения мира он их ещё не подводил.
Грузовик выехал в ворота и растворился в давящей темноте. Старик проводил его усталым взглядом и, тяжело вздохнув, тихо сказал: - Как хорошо, что они прислали самого молодого. Ему и в голову не пришло, что всю эту "гордость лаборатории" можно просто уничтожить… развести в воде и выпить… самому. Всё.
Утром в городе было пусто. Пятидесятиградусный мороз держал людей дома. Поэтому никто не заметил, что на окраине исчез один маленький старый склад. На его месте был пустырь, посыпанный заиндевевшим пеплом остро-оранжевого цвета.
Все эти полгода не замечала той километровой пропасти между той и этой жизнью, если так можно выразиться. Наверное, потому, что резкого перехода не было. Между отъездом из Приморья и началом учёбы - 2 месяца, для которых сложно придумать подходящее название. Как "предпосадочная" зона в аэропорту Владивостока перед тайфуном: вылетишь-не вылетишь. Так что к первому сентября напрочь забылась атмосфера полуродного гарнизона со всем его населением.
Сегодня походила по страничкам знакомых, которые сейчас ещё там. Посмотрела их фотографии. Не могу сказать, что увидела что-то хуже, чем здесь. Там просто всё по-другому. Это какая-то другая планета. Это ДОСА, в котором всё ещё проводят дискотеки, несмотря на давно провалившуюся крышу. Этот несчастный 22 кабинет нашей школы, в котором всё ещё нет штор, поэтому чувствуешь себя там высланным в безводную пустыню. Эта галька у трассы - прирождённая убийца любой обуви, кроме армейских ботинок. Лужа напротив "Пилота", появляющаяся каждое лето, которое я там помню. Я не жалею, что жила там, и не жалею, что уехала оттуда, разорвав всё, что могло меня удержать. Хотя немного скучаю. Вдруг захотелось сделать круг по гарнизону - мимо детского садика и прокуратуры, "Феи" и почты, 206 дома и обувной мастерской. Но только один раз.
"Кукольный дом" Ибсена ввёл меня в состояние некого аутизма. Конечно, я не во всём согласна с Норой, но во многом она права. Её действия объяснимы и предельно мне понятны. У нас с ней даже есть что-то общее. Хотя, может, я ошибаюсь - это только самоощущение и индивидуальная интерпретация образа. А с другой стороны, такая личная интерпретация может быть гораздо правильнее для отдельного человека, чем общепринятая. Более того, должна быть правильнее. Это уже второй лит-двойник за крайние три месяца. Боюсь читать "Привидения". Если там окажется третий, превращусь в клинического ипохондрика
Ничего не понимаю. Читаю баллады несчастного Вийона. Вижу фразу (писал, судя по контексту, про себя): "Безбров, безус и безволос, голее камня-голыша". Думаю - надо посмотреть на такого горлума. Забиваю в поиск, а он на всех портретах с шевелюрой, о которой нашему Греку только мечтать можно. Вийон, наверное, думал, что никто его слова проверять не будет.